Углеродная демократия. "Согласие управляемых". Тимоти Митчелл.

[verhoveen]

Для разжигателей англо-бурской войны аннексия Бурской республики и создание Южно-Африканского союза стали про­тотипом новой формы империи, основанной на принципе самоопределения. Альфред Милнер, высокопоставленный ко­миссар в Южной Африке, вместе с нанятыми ими молодыми управленцами наделялись превратить британские колонии в содружество самоуправляемых территорий. При помощи про­грамм по улучшению здоровья и производственной дисципли­ны населения самоуправление позволило бы усилить империю и переложить на колонии больше издержек по ее поддержанию. Только белые поселенцы могли принимать участие в выборах и управлении этими самоуправляемыми территориями. Мил­нер принес в Южную Африку опыт, полученный им во время британской оккупации Египта, где он помог превратить крат­косрочную военную оккупацию в «эксперимент» по выстраи­ванию европейского контроля, действующего неопределенно долгое время, а затем сформулировал причины, по которым «игра в египетскую независимость», как он называл ее, зависит от «направляющей руки» европейцев. Как объяснялось в программе имперского правления, составленной группой Милне­ра по возвращении из Южной Африки в Лондон, «способность к правлению закрепляется за европейским меньшинством, по­скольку, бесспорно, в настоящее время только эта часть их граж­дан способна, какова бы ни была их доля, взять на себя эту задачу». Следовательно, принцип самоуправления не противо­речил идее империи. Напротив, потребность в самоуправлении могла стать, как это ни парадоксально, новым оправданием для заморских поселений и контроля, поскольку только при­сутствие европейцев на колонизированных территориях дела­ло возможным определенную форму самоуправления: «отста­лые расы», такие как народы Египта или Индии, должны были присоединиться к имперскому Содружеству «именно потому, что они еще не способны управлять собой». Как утверждали эти прогрессивные империалисты, без наличия европейского меньшинства, неевропейских людей невозможно подготовить к будущей роли в их собственном правительстве.

Южно-Африканская модель окажет сильное влияние на по­слевоенную реорганизацию имперской власти, особенно на Ближнем Востоке. Ян Смутc, африканерский военный и по­литический лидер, который боролся с британцами, но потом договорился о включении Бурской республики в Южно-Африканский союз, присоединился к группе Милнера и помог в фор­мулировке новой имперской программы. Смутc подружился с Гобсоном, когда тот гостил в Южной Африке, а потом долго пе­реписывался с ним и читал его работы. Хотя он и использовал радикальных союзников в борьбе с золотодобывающими маг­натами, сам Смутс не был радикалом. Он обратился к британ­ским войскам за помощью в подавлении всеобщей забастов­ки белых шахтеров-золотодобытчиков в 1913 году, когда было убито двадцать рабочих, а в следующем году объявил военное положение, чтобы сокрушить вторую всеобщую забастовку, выслав ее лидеров обратно в Великобританию — большинство белых шахтеров были недавними иммигрантами, приезжав­шими в основном с истощившихся медных и оловянных рудни­ков Корнуэлла. В то же самое время он начал систематизацию расовой сегрегации труда, внедренную в горнодобывающую индустрию инженерами, которых привозили из США круп­ные горнодобывающие компании Южной Африки: эта расовая структура стала определять политику нового государства.

После службы на посту командующего южно-африканской военной оккупацией Германской Юго-Западной Африки в 1915 году и завоевания Британией немецких колоний в Вос­точной Африке в следующем году генерал Смутc встретился со своим «старым другом» Гобсоном, когда приехал в Англию в 1917 году для того, чтобы войти в военный кабинет и при­нять участие в заключении послевоенных соглашений. Рабо­тая с Милнером и его учениками в Лондоне, Смутc руководил разработкой «идеала» самоопределения, который позднее был приписан Вудро Вильсону.

Представление о контролируемой белыми поселенцами, но самоуправляемой империи столкнулось с сопротивлени­ем на многих фронтах. В Южной Африке восстание Бамбаты 1906 года в Натале, которое началось с протеста против налогов, введенных самоуправляющейся колонией, продемонстрирова­ло сопротивление новым формам колониального самоуправле­ния. В том же году Деншавайское дело в Египте, второй по на­селению колониальной территории Британии после Индии, подтолкнуло к организации национального движения против иностранного правления и прерогатив европейских поселен­цев. В процессе организации борьбы индийского общества против трудового и иммиграционного законодательства, ранее введенного Смутсом в Трансваале, Мохандас Ганди начал фор­мулировать особое требование — «свараджа» или самоуправле­ния, которое определялось не как политическая независимость государства, а как кооперативная самодостаточность общества, завоевываемая путем пассивного сопротивления. В 1912 году группа известных чернокожих южноафриканцев основала то, что впоследствии стало Африканским национальным конгрес­сом, а первоначально называлось «Национальным конгрессом южноафриканских уроженцев». В самой Британии начало Пер­вой мировой войны привело к росту сопротивления новому империализму, представляемому такими людьми, как Милнер или Смутc, а также к разработке планов более демократическо­го послевоенного мира.

Предложения относительно послевоенной демократии оформились в спорах вокруг империализма и борьбы за мате­риальные ресурсы. Работы Гобсона, нашедшие отражение и раз­витие в сочинениях ведущих критиков империализма, таких, как Г.Л. Брэйлсфорд и Э. Д Морель, указывали на то, что при­чины войны состоят в неконтролируемом потоке финансов за рубеж, определяемой этим потоком конкуренции за исключительный контроль над экономическими ресурсами за пределами Европы, а также в подъеме производителей вооружений и усилении военных клик, совместно заинтересованных в войне.

В «Войне стали и золота», книге, опубликованной накануне конфликта 1914 года, Генри Брэйлсфорд обрисовал связь между всеми этими элементами. Он писал, что сорок лет назад крах спекулятивных кредитов, предоставленных британскими и французскими банкирами правительству Египта, привели к тому, что Британия оккупировала долину Нила. В результате европейские державы вступили в схватку за другие африканские территории. Берлинский акт 1885 года впервые создал правовую структуру для регуляции приобретения колоний европейскими государствами, определив философию колониализма, основанную на ответственности цивилизованных государств за «моральное и материальное благополучие» низших рас. Также им признавалось «право туземного населения распоряжаться самим собой» — подразумевалось, что колониализм основывался на согласии колонизируемого населения, причем это согласие достигалось благодаря соглашениям с местными правителями. Принудительный труд, побои, массовые убийства и смерть от голода и болезней, унесших жизни миллионов африканцев в Свободном государстве Конго, колонии, созданной по берлинским лекалам и ставшей образцом для методов труда, перенесенных в соседние колонии, были преданы огласке в работах Эдмунда Мореля. Эта демонстрация «финансового империализма в его особенно жестокой форме» доказывала провал берлинской схемы получения согласия колонизируемых и, соответственно, потребность в более надежном механизме регулирования осуществления европейской экономической власти за рубежом.

Cобытия, произошедшие в десятилетие до начала Первой Мировой войны, по логике Брэйлсфорда, лишь усугубили проблему. Пытаясь обрести больший контроль над Египтом, где нарастало местное сопротивление колониальной оккупации, Британия достигла в 1904 году соглашения с Францией, по которому британская оккупация Египта признавалась в обмен на секретное обязательство британцев поддержать захват Францией Марокко. В ответ на попытки установления контроля над Марокко со стороны Франции Берлин спровоцировал кризис, заявив, что немецкие компании приобрели ранее права на разработки месторождений железа и других минералов в Марокко. На Альхесирасской конференции 1906 года этот спор был разрешен лишь частично, а в 1911 году после восстания в Марокко Франция отправила войска для оккупации страны. Франко-германские отношения становились все хуже и хуже, и Германия в ответ заблокировала французским финансам возможность участвовать в контроле над Багдадской железной дорогой и ненефтяными запасами, к которым она должна была открыть доступ.

Как писал Брэйлсфорд, истоки Первой мировой войны следует искать не в нарушении баланса сил в Европе, а в «шахтах Марокко и железных дорогах Месопотамии». Не пытаясь восстановить баланс конкурирующих импер­ских держав и, соответственно, действие Берлинского договора, Брэйлсфорд предложил «экономическую структуру», которая должна была заменить Берлинский акт за счет более прямого управления разработкой природных ресурсов за рубежом. Альхесирасский механизм разделения доступа к марокканским минералам и другим инвестициям, подорванный тайным со­глашением Британии о поддержке французской оккупации, стал образцом альтернативы подобной «тайной дипломатии» и имперскому контролю. Он, как мы увидим, был источником идеи мандатной системы, которая определила условия доступа к месопотамской нефти после войны.

«Война стали и золота» выдержала к 1918 году десять из­даний. В третьем издании, опубликованном в мае 1915 года, Брэйлсфорд довел идею экономической структуры до пред­ложения по созданию Лиги Наций. Она больше была похожа на «Лигу поддержания мира», в рамках которой великие дер­жавы соглашались использовать коллективную силу против государств-агрессоров, то есть предлагался проект «мира с ку­лаками», который несколько месяцев спустя начал отстаивать Уильям Тафт, республиканский экс-президент, и который был поддержан его преемником, Вудро Вильсоном, в обращении к организации Тафта в мае 1916 года. В качестве экономиче­ской структуры Лига, которую предлагали Брэйлсфорд и другие социалисты, должна была стать «постоянным органом власти... который занимается интернационализацией экспорта капита­ла». Она должна была регулировать конкуренцию за концессии, контролировать основные торговые пути, судоходные каналы и свободные порты, а также распределять доли пропорцио­нально согласованным объемам инвестиций во все минераль­ные и железнодорожные концессии. Лига и входящие в нее го­сударства должны были следить за тем, чтобы эти инвестиции не вели к использованию рабского или изнурительного труда и систематическому дурному обращению с рабочими; ростов­щическому кредитованию государств (как в случае кредитов Египту, Турции и Марокко, чей крах запустил цепочку событий, которые привели тогда к мировому кризису); также она должна была блокировать имперские группы интересов, пытающиеся финансировать революции, что они, как сообщалось, сделали в революциях 1908 года в Турции и 1911 года в Мексике — в пер­вом случае имеются в виду нефтяные группы, представляемые Эрнестом Касселем, а во втором — роль «Standart Oil». Другими словами, Лиге предстояло стать экономическим механизмом, замещающим не войну между государствами, а ее главный ко­рень — конфликт из-за материальных ресурсов.